Люблю. Целую. Шлю привет из Дании. Твоя навек. Возможно, не вернусь.©
Прочитала я тут на досуге книгу Сигрид Унсет(тык-тык) Возвращение в будущее, написанную в 1940-1942 годах, после её бегства из оккупированной Норвегии в Швецию, и далее в Америку через Россию и Японию. Упоминуть её я решила в связи с теми впечатлениями, которые остались у автора после двухнедельнрого пребывания в СССР. Как написано было в предисловии - шокирующие. Для меня они скорее оказались познавательными. И очень интересными. Случайный взгляд со стороны. Пока я их читала, не перестовала вспоминать фильмы Волга-Волга, Весна, Кубанские казаки. На контрасте, так сказать. И, хотя, я думаю, что её наблюдения достаточно точны, её нелюбовь к СССР чувствется в каждой строчке.
В том издании, которое у меня, есть вступительная статья, и на мой взгляд, очень хорошая. По давно устоявшемуся правилу, я её прочитала уже после книги, и честно говоря, порадовалась, что она достаточно близко отразила мое собственное впечатление от книги.
Да, самое странное, что пыхтеть меня аки чайник, заставили не описания бывшего союза, а её рассуждения на тему немцев и всего немецкого. Подбираясь к последним страницам, я воинствующе размахивала книгой и шипела сквозь зубы - расистка. Образно говоря.
"...День был такой чудесный, еще зимний, но уже по-весеннему солнечный, как это часто бывает в апреле у нас в Норвегии.Так приятно было стоять на склоне каменистого холма и вдыхать аромат хвои, мха и пробуждающейся земли. В кронах деревьев шумел ветер то глуше, то сильнее; и только когда смолкал рев самолетов и на время прекращалась стрельба, слышался шелест листвы и ветвей. Было так странно: прямо над головой разрывались бомбы, строчил пулемет, а на нас то и дело сыпались сломанные ветви деревьев. Мне пришлось в течение почти двух часов лежать пластом в вырытой в снегу яме, а рядом со мной, в соседней яме, лежал солдат, который пытался развлекать меня, делясь воспоминаниями о том, как весело ему было однажды во время танцев у нас в доме: как оказалось, он был у нас в гостях прошлым Рождеством. Этот парень оказался жителем Лиллехаммера и товарищем одного из моих сыновей, но разве запомнишь всех молодых людей, которые приходили к нам в гости..."
"...Мы знали, что перед Первой мировой войной в Москве проживало два миллиона человек. Теперь же в ней было четыре миллиона. А количество жилья, как мне рассказывали, увеличилось незначительно. На фабриках и заводах здесь работают в три смены, и это еще полбеды, но я слышала, что есть люди, которые живут и спят в три смены в одной и той же комнате. Впечатление было такое, что по крайней мере два миллиона жителей Москвы так и ходят круглые сутки по улицам. Нигде и никогда еще мне не приходилось видеть такого огромного, неустанно движущегося потока людей. Вероятно, этот поток можно сравнить с тем, что движется по Бродвею вечером или в часы пик в торговых центрах Нью-Йорка. Но дело в том, что в Москве людские массы перемещаются в любое время суток и по всему городу; я прожила в
Москве четыре дня, и мое представление о времени разбилось вдребезги..."
И это впечатление от 4 миллионов людей, а сейчас в Москве сколько? 18, кажется...
книга
В том издании, которое у меня, есть вступительная статья, и на мой взгляд, очень хорошая. По давно устоявшемуся правилу, я её прочитала уже после книги, и честно говоря, порадовалась, что она достаточно близко отразила мое собственное впечатление от книги.
Да, самое странное, что пыхтеть меня аки чайник, заставили не описания бывшего союза, а её рассуждения на тему немцев и всего немецкого. Подбираясь к последним страницам, я воинствующе размахивала книгой и шипела сквозь зубы - расистка. Образно говоря.
"...День был такой чудесный, еще зимний, но уже по-весеннему солнечный, как это часто бывает в апреле у нас в Норвегии.Так приятно было стоять на склоне каменистого холма и вдыхать аромат хвои, мха и пробуждающейся земли. В кронах деревьев шумел ветер то глуше, то сильнее; и только когда смолкал рев самолетов и на время прекращалась стрельба, слышался шелест листвы и ветвей. Было так странно: прямо над головой разрывались бомбы, строчил пулемет, а на нас то и дело сыпались сломанные ветви деревьев. Мне пришлось в течение почти двух часов лежать пластом в вырытой в снегу яме, а рядом со мной, в соседней яме, лежал солдат, который пытался развлекать меня, делясь воспоминаниями о том, как весело ему было однажды во время танцев у нас в доме: как оказалось, он был у нас в гостях прошлым Рождеством. Этот парень оказался жителем Лиллехаммера и товарищем одного из моих сыновей, но разве запомнишь всех молодых людей, которые приходили к нам в гости..."
"...Мы знали, что перед Первой мировой войной в Москве проживало два миллиона человек. Теперь же в ней было четыре миллиона. А количество жилья, как мне рассказывали, увеличилось незначительно. На фабриках и заводах здесь работают в три смены, и это еще полбеды, но я слышала, что есть люди, которые живут и спят в три смены в одной и той же комнате. Впечатление было такое, что по крайней мере два миллиона жителей Москвы так и ходят круглые сутки по улицам. Нигде и никогда еще мне не приходилось видеть такого огромного, неустанно движущегося потока людей. Вероятно, этот поток можно сравнить с тем, что движется по Бродвею вечером или в часы пик в торговых центрах Нью-Йорка. Но дело в том, что в Москве людские массы перемещаются в любое время суток и по всему городу; я прожила в
Москве четыре дня, и мое представление о времени разбилось вдребезги..."
И это впечатление от 4 миллионов людей, а сейчас в Москве сколько? 18, кажется...
книга
