Люблю. Целую. Шлю привет из Дании. Твоя навек. Возможно, не вернусь.©
Мне тут в очередной раз подвернулся роман Гюисманса "Наоборот". Вот бывают такие книги, после прочтения которых ты никак не можешь определиться то ли понравилась она тебе, то ли - нет. Они оставляют какое-то противоречивое впечатление, которое отказывается вмещаться в рамки привычных понятий. Единственное, в чем я точно уверена, меня завораживает его педантичное описание деталей. Относятся ли они к винам, цветам, камням... Скользя по строчкам произведения, перед глазами формируется очень четкая и яркая картина. Иногда кажется, что стоит протянуть руку и можно будет дотронуться до любого предмета.
"... Когда через некоторое время мастер вернул черепаху, она походила на солнце и залила лучами ковер, а серебристое поле, побледнев, заискрилось, как громадный вестготский щит, покрытый в варварском вкусе золотыми змейками.
Поначалу дез Эссент решил, что ничего лучше и быть не может. Но потом понял, что впечатление от гигантского украшения будет полным только тогда, когда в золото будут вставлены драгоценные камни...
...Букет он в результате составил следующим образом: на листья пошли сильные и четкие зеленые -- ярко-зеленый хризоберилл, зеленоватый перидот и
оливковый оливин, на веточки же, по контрасту, -- гранаты: альмандин и фиолетово-красный уваровит, блестящий сухо, как налет в винных бочках.
Для цветков, расположенных далеко от главного стебля, дез Эссент выбрал пепельно-голубые тона. Восточную бирюзу он, однако, отверг, потому что в бирюзовых кольцах и брошках, вперемежку с банальным жемчугом и кошмарными кораллами, любит красоваться простонародье. Бирюзу он взял западную, то
есть, по сути дела, окаменевшую слоновую кость с примесью меди, а также голубизны зеленеющей, грязноватой, мутной и сернистой, словно с желчью.
Цветы и лепестки в центре букета дез Эссент решил сделать из прозрачных минералов с блеском стеклянистым, болезненным, с дрожью резкой, горячечной.
Это были цейлонский кошачий глаз, цимофан и сапфирин.
От них и вправду исходило какое-то таинственное, порочное свечение, словно через силу вырывавшееся из ледяных и безжизненных глубин драгоценных
камней.
Кошачий глаз, зеленовато-серый, с концентрическими кругами, которые то расширялись, то сужались в зависимости от освещения.
Цимофан с лазурной волной, которая где-то в далях переходит в молочную белизну.
Сапфирин, фосфорной голубизны огоньки в шоколадно-коричневой гуще.
Ювелир делал на бумаге пометки.
"А края панциря?" -- спросил он дез Эссента....
...Для окантовки дез Эссент выбрал камни так, чтобы их цвета чередовались: мексиканский красно-коричневый гиацинт -- сине-зеленый аквамарин -- винно-розовая шпинель -- красновато-рыжеватый индонезийский рубин. Блики по краям бросали отсвет на темный панцирь, но затмевались центральными огнями
букета, которые в гирлянде из скромных боковых огоньков сияли еще более пышно.
И вот теперь, замерев в углу, в полумраке столовой, черепаха засверкала всеми цветами радуги..."
Великолепно, да? Самое главное, в контектсе романа, это не выглядит сухим перечислением драгоценных камней.
"... Когда через некоторое время мастер вернул черепаху, она походила на солнце и залила лучами ковер, а серебристое поле, побледнев, заискрилось, как громадный вестготский щит, покрытый в варварском вкусе золотыми змейками.
Поначалу дез Эссент решил, что ничего лучше и быть не может. Но потом понял, что впечатление от гигантского украшения будет полным только тогда, когда в золото будут вставлены драгоценные камни...
...Букет он в результате составил следующим образом: на листья пошли сильные и четкие зеленые -- ярко-зеленый хризоберилл, зеленоватый перидот и
оливковый оливин, на веточки же, по контрасту, -- гранаты: альмандин и фиолетово-красный уваровит, блестящий сухо, как налет в винных бочках.
Для цветков, расположенных далеко от главного стебля, дез Эссент выбрал пепельно-голубые тона. Восточную бирюзу он, однако, отверг, потому что в бирюзовых кольцах и брошках, вперемежку с банальным жемчугом и кошмарными кораллами, любит красоваться простонародье. Бирюзу он взял западную, то
есть, по сути дела, окаменевшую слоновую кость с примесью меди, а также голубизны зеленеющей, грязноватой, мутной и сернистой, словно с желчью.
Цветы и лепестки в центре букета дез Эссент решил сделать из прозрачных минералов с блеском стеклянистым, болезненным, с дрожью резкой, горячечной.
Это были цейлонский кошачий глаз, цимофан и сапфирин.
От них и вправду исходило какое-то таинственное, порочное свечение, словно через силу вырывавшееся из ледяных и безжизненных глубин драгоценных
камней.
Кошачий глаз, зеленовато-серый, с концентрическими кругами, которые то расширялись, то сужались в зависимости от освещения.
Цимофан с лазурной волной, которая где-то в далях переходит в молочную белизну.
Сапфирин, фосфорной голубизны огоньки в шоколадно-коричневой гуще.
Ювелир делал на бумаге пометки.
"А края панциря?" -- спросил он дез Эссента....
...Для окантовки дез Эссент выбрал камни так, чтобы их цвета чередовались: мексиканский красно-коричневый гиацинт -- сине-зеленый аквамарин -- винно-розовая шпинель -- красновато-рыжеватый индонезийский рубин. Блики по краям бросали отсвет на темный панцирь, но затмевались центральными огнями
букета, которые в гирлянде из скромных боковых огоньков сияли еще более пышно.
И вот теперь, замерев в углу, в полумраке столовой, черепаха засверкала всеми цветами радуги..."
Великолепно, да? Самое главное, в контектсе романа, это не выглядит сухим перечислением драгоценных камней.